Памяти О.Т.
В гипермаркете рассеянно копался в противно скрипящих пенопластовых лотках с парафиновыми огурцами, виниловыми помидорами и свежепокрашеным укропом. Пленка прорвалась, я влез пальцем в какую-то гниль и немедленно разозлился. Июль месяц, а я все гидропоникой израильской питаюсь!
И вот, в тонких перепончатых розовых пакетах, мягко и бережно, как в «Лексусе», тащу с рынка богатую добычу. Меня уже начинает колотить от нетерпения, хоть и не голоден. Едва раздевшись, бросаюсь на кухню и включаю шипящий кран. Все вымыто. Можно приступать к живописи.
Сначала острейшим тонким ножом я режу крупными полулуниями темно-бордовые, как восточный закат, в нежных сахарных прожилках, бакинские помидоры. Они благоухают так, как не снилось их отдаленным родственникам, бездарно заканчивающим свою жизнь в кетчупе. Затем настает черед нежно-кремовой упругой и сочной угличской брынзы. Ее я режу геометрически правильными кубиками, и японский повар наверняка оценил бы мое усердие, посетовав лишь на бездарный европейский глазомер. Белая горка брынзы на бордовой плоти помидоров - что-то сладостно-греховное есть в этом зрелище. Но это только прелюдия.
Дальше я рву хрусткие и ломкие, как крылья гигантской изумрудной бабочки, листья салата, приятно скрипящие под пальцами, небрежно кидаю их на белое и бордовое. Мокрые, они начинают пускать блики в лицо. А я уже достаю ложкой с дырочками из банки, чернее самого черного, отполированные соком, маслины, и вдумчиво роняю их, как камни в японском саду, на баснословный ландшафт. Маслин жалеть нельзя. Они украшают нашу жизнь и стол, их чернота обманчива.
Осталось немного потерзать пучок деревенского укропа, заполняющего кухню запахом июльской грозы. И вдохнуть наконец, жизнь в свое творение, запустив в его жилы тонкой струйкой опалесцирующее океанскими глубинами оливковое масло. « Экстра Девственное» - переводит мой испорченный разум надпись на жестяной банке с нарисованными резвящимися испанками.
Теперь - последний штрих, когда клиент уже нетерпеливо вертится на стуле и вздыхает. Последняя деталь, без которой хорошее творение никогда не станет шедевром. Я растираю в ладонях сухие прованские травы и присыпаю ими блюдо. Можно еще добавить протертый чеснок, но сегодня, хоть я никого и не жду, вечер не для чеснока.
Перемешать все это нужно очень бережно прямо перед едой. А пока смотреть, как смотрят японцы на цветы сакуры, впитывать это буйство красок и запахов и запомнить его, запомнить хорошенько, чтоб после скоротечных 2-3 месяцев лета вспоминать весь следующий год. Жаль что салат - не картина и живет максимум полчаса, после чего краски гаснут, а запахи скукоживаются.
В стране, где люди круглый год едят «оливье» и «мимозу», легко быть гурманом.