" Не так подробно, Господи!" В.Павлова
Вспомнилось...наверно по контрасту с сегодняшним тусклым серым днем нескончаемого безвременья года.
Жаркий июльский день. Наконец то прошел ливень. Слишком короткий. чтобы охладить воздух, но достаточный, чтобы прибить пыль на мостовых и дать передохнуть очумевшим горожанам, мечтающим о сиесте. Я сижу в машине у налитого красной ненавистью глаза светофора. Перекресток стоит. Ждут проезда "мигалок". На островке асфальта, между снующими пешеходами и гудящими машинами расположилась таджикская семья. Чернокожие, то ли от грязи,то ли от солнца дети весело снуют между машинами, выпрашивая мелочь. Им почти не подают, отворачиваются. А зря. Только за такую белозубую задорную мальчишескую улыбку можно открыть окно и сунуть бумажку. С тротуара на них с ненавистью посматривает одноногий инвалид, лишившийся хлебного места. Он плюет сквозь зубы и тихонько матерится. Но что мне инвалид! Там, на крошечном артефакте города, выпавшем из другого измерения,идет своя жизнь. Три женщины ловко развешивают намокшие яркие тряпки ( мальчишки бегают полуголые) на растянутой между двух стоек светофоров веревке. Уже разложены куски картона (они его находят в любом месте города, превращая землю в пол, ведь где пол-там дом), на них - какие-то свертки, похоже-еда. Да, они собрались перекусить. Гортанная речь заглушает рев пробки. Они деловиты и беспечны одновременно... Это пристанище на несколько часов, несколько десятков заработанных рублей, неспешный обед, пока мужчины заняты более серьезным делом... Я им завидовал из своей машины, пристегнутый ремнем безопасности к целому вороху дел до конца дня. Завидовал способности устраивать окружающий мир под свои нужды, смеяться, занимаясь попрошайничеством и окружать себя количеством вещей, которые свободно умещаются на веревке, растянутой между двумя светофорами...
Издалека ,нарастая, приближался визг сирен правительственного кортежа.
Жаркий июльский день. Наконец то прошел ливень. Слишком короткий. чтобы охладить воздух, но достаточный, чтобы прибить пыль на мостовых и дать передохнуть очумевшим горожанам, мечтающим о сиесте. Я сижу в машине у налитого красной ненавистью глаза светофора. Перекресток стоит. Ждут проезда "мигалок". На островке асфальта, между снующими пешеходами и гудящими машинами расположилась таджикская семья. Чернокожие, то ли от грязи,то ли от солнца дети весело снуют между машинами, выпрашивая мелочь. Им почти не подают, отворачиваются. А зря. Только за такую белозубую задорную мальчишескую улыбку можно открыть окно и сунуть бумажку. С тротуара на них с ненавистью посматривает одноногий инвалид, лишившийся хлебного места. Он плюет сквозь зубы и тихонько матерится. Но что мне инвалид! Там, на крошечном артефакте города, выпавшем из другого измерения,идет своя жизнь. Три женщины ловко развешивают намокшие яркие тряпки ( мальчишки бегают полуголые) на растянутой между двух стоек светофоров веревке. Уже разложены куски картона (они его находят в любом месте города, превращая землю в пол, ведь где пол-там дом), на них - какие-то свертки, похоже-еда. Да, они собрались перекусить. Гортанная речь заглушает рев пробки. Они деловиты и беспечны одновременно... Это пристанище на несколько часов, несколько десятков заработанных рублей, неспешный обед, пока мужчины заняты более серьезным делом... Я им завидовал из своей машины, пристегнутый ремнем безопасности к целому вороху дел до конца дня. Завидовал способности устраивать окружающий мир под свои нужды, смеяться, занимаясь попрошайничеством и окружать себя количеством вещей, которые свободно умещаются на веревке, растянутой между двумя светофорами...
Издалека ,нарастая, приближался визг сирен правительственного кортежа.