" Не так подробно, Господи!" В.Павлова
Пока я находился в другом измерении (о котором,даст Бог, напишу отдельно), в этом люди жили и умирали. Мой покинутый дневник пополнился двумя новыми ПЧ (спасибо за внимание, Die Mettlerin и Ширвик ) А череде смертей под фанфары , предшествовал уход, который у нас, похоже,никто и не заметил. Я просто получил короткую СМСку от знакомой. Долго сидел,глядя в никуда. Как-то не вяжется величина утраты и 6 слов на экране мобильника. "Сегодня в 84 года умер ...". А я как раз на днях купил дорогущий и бестолковый "Эсквайр" из-за единственной строчки анонса на обложке - Курт Воннегут. Там была всего одна страница. Как всегда ироничная, по мальчишечьи хулиганская и светлая - воспоминания далекой юности. Она стоила того, чтобы купить этот тяжеленный фолиант. Наверно, последняя его публикация…
Воннегут для меня - одна из двух вершин на противоположных полюсах "моей" литературы. На одном - Набоков - деликатесы русского языка, пиршество ума и эрудиции. На другом - он. Гений минимализма , лаконичных выразительных средств. На последних фотографиях все больше сходства с Эйнштейном. Детские удивленные глаза и задорная улыбка любимого enfаne terrible. Обожаем в России, и гораздо менее известен в Америке. Немец, так и не ставший американцем. Как никто другой, смеясь над собой, потом уже над миром, он пробуждал меня от приятной дремоты самоуспокоенности. Хлестал наотмашь по щекам, как упавшую в обморок при виде мыши барышню. Обрывал затяжные полеты в облаках и вытаскивал из пучины рефлексии. Иногда я подражал ему в своих шутках. Я хотел писать как он. Мы были из одного карасса. Только он уже давно осознал, на какую цель работает наш карасс, а я до сих пор гадаю. Мне будет очень тебя не хватать, дружище!


Воннегут для меня - одна из двух вершин на противоположных полюсах "моей" литературы. На одном - Набоков - деликатесы русского языка, пиршество ума и эрудиции. На другом - он. Гений минимализма , лаконичных выразительных средств. На последних фотографиях все больше сходства с Эйнштейном. Детские удивленные глаза и задорная улыбка любимого enfаne terrible. Обожаем в России, и гораздо менее известен в Америке. Немец, так и не ставший американцем. Как никто другой, смеясь над собой, потом уже над миром, он пробуждал меня от приятной дремоты самоуспокоенности. Хлестал наотмашь по щекам, как упавшую в обморок при виде мыши барышню. Обрывал затяжные полеты в облаках и вытаскивал из пучины рефлексии. Иногда я подражал ему в своих шутках. Я хотел писать как он. Мы были из одного карасса. Только он уже давно осознал, на какую цель работает наш карасс, а я до сих пор гадаю. Мне будет очень тебя не хватать, дружище!

