" Не так подробно, Господи!" В.Павлова

камера в моем телефоне не фонтан
Когда-то, очень давно, когда расстояния были больше, а общественный транспорт ходил еще реже, чем сейчас, я ездил на работу в детский сад. Работа была очень важная и нужная - не мешать маме делать секретные задания, до того секретные, что ее запирали на целый день в железный ящик, где ни света ни воздуха, с другими такими же инженерами и отпирали ящик только к вечеру, чтобы она могла забрать с работы меня. Может, моя работа была даже важнее, не знаю. Но то, что утомительнее-это точно. Нас,детей инженеров (это слово я выговаривал удивительно четко, к удивлению логопеда, который безуспешно пытался научить меня выговаривать букву "РРРР") заставляли делать всякие нужные вещи две очень глупые, но толстые тетки. Прыгать, тряся тряпичными ушами и уперев руки в боки,изображая зайцев. Петь хором под расстроенный, вкусно пахнущий лаком рояль " ярко льются лучи на знакомый портрет". Портрет я любил - с него с прищуром смотрел очень добрый человек, сразу видно, даже теплее становилось. Про него нам рассказывали много хорошего и велели называть "дедушкой". Каждый день рассказывали. А когда глупые тетки уставали рассказывать, они сажали меня с книжкой в центр круга,чтобы я читал своим коллегам какую-нибудь смешную сказку. От того, что читал я ее уже в десятый раз становилось только смешнее. Я уже мог отрываться от книги и читать "своими словами". Вот только занятия физкультурой я не любил. В комнате, где мы пели про портрет, было холодно и очень жгучий ковер, если падать на коленки. А они же голые. И эти "веселые старты"... Ничего веселого. Одни нервы. Надо ведь прыгать и поддерживать свою команду, чтоб она быстрее мячики носила из коробки в коробку. А я халтурить не мог, и так переживал, что всегда появлялось мокрое пятно на шортиках. Хоть они и черные, а все равно видно. Очень неудобно. Вобщем, так выматывался я на этой работе, что домой приходил еле живой. Рухнешь бывало, на диванчик в троллейбусе, и давай реветь басом ( у меня был чудный бас,да). О чем реветь? Да о том, как достало меня все - и эти подъемы в 6 утра и черные люди на остановке, ждущие появления из ночи троллейбуса, пихающие локтями и не пускающие сесть. И дураки-воспитательницы, орущие, если не сдал вовремя работу по раскраске глиняных птичек. И мама, злая, после сидения в железном ящике. Нам то хоть спать давали после обеда! И жуткие запахи из комнаты для горшков. Серый гороховый суп и манная каша с комками. А главное - каждый день одно и то же. Дружить заставляют. А ты к пятнице уже видеть некоторых не можешь. И ждешь выходных как кашки небесной. Тогда можно погонять мяч с отцом, если он не уезжал в далекий Загул. Покататься на линолеуме с горки. А главное - маму не запирают в ящик и она всюду может взять с собой в интересные места - в булочную, на Черемушкинский рынок, в гости или на Ленинский проспект ездить на большой машине с педалями и горящими от батарейки фарами...
На днях сын пожаловался в разговоре: "надоело работать в детском саду! Все время одно и то же." Как я его понимаю. Мама в таких случаях говорила: последний денечек, а завтра выходные. Знала бы мама, что говорила! Выходные всегда бывают завтра, когда ни посмотри. А мы всё живем в этом бесконечном сегодня, где каша с комками, толстые воспитательницы, и тайно выбрасываемые на помойку раскрашенные глиняные птички.
Прошли годы, и я сама своими собственными руками, затыкая все органы чувств, насильно тащила своих орущих детей в сад, потому что….так надо…. Поймут? Простят? Уже простили, уверена.
«Мы же стали уже большими и можем делать то, что хотим.» Утопия взрослая.
А еще мне очень повезло - мои воспитательницы были прекрасны: рассказывали интересные истории, читали "Волшебника Изумрудного Города". Было здорово. Да и ехать никуда не нужно было, всего лишь дойти до соседнего двора (а теперь там бизнес-центр, аптека и кафе(...)
И вот такие огромные по своей значимости события показывали уже тогда, что свобода - ощущение сугубо субъективное и находится оно внутри нас, и свободным можно быть в любое время, стоит только научиться сохранять в себе ее. И одно такое забирание из сада раньше положенного срока показывало, что несвобода это - всего лишь условность, которая в любой момент может быть разрушена подобно карточному домику - раз, и стен нет)))
Conciencia
прислушиваться к голосам "свободных" вот это прислушивание особенно остро давало ощущение бесправности и зависимости от взрослых и от беспощадного "надо". Теперь у меня свобода выбора существует хотя бы "на бумаге".
" Детей с таким негативным восприятием жизни не бывает. Это взрослый писал, но не о себе в детстве, а о себе настоящем. Чё-то не ладится у Вашего друга, Андрей."
А сама проходила в него всего два месяца в своей жизни, будучи двух лет от роду. Говорят, что тех, кто плохо себя вел, там раздевали догола и сажали на шкаф. Однажды моя старшая сестра (которой было тогда всего 11 лет), придя за мной, увидела такую сцену (не со мной, а с другим ребенком) и закатила заведующей такой скандал, что воспитательницу той группы уволили, а меня перевели в другую группу. Но кончилось всё тем, что во время обеда мне пролили на ногу горячий суп и не оказали никакой первой помощи, и когда папа пришел за мной, колготки прилипли к ноге, и отдирать пришлось с мясом... Слава Богу, я ничего этого не помню. После этого я больше в садик не ходила, а маме пришлось уволиться и найти работу на дому.
любое прямое, грубое насилие над личностью, как правило, приводит к плохим результатам.
а вот насилие завуалированное, согласованное обеими сторонами и принятое самим «клиентом» - к хорошим.
нужно искать подход
А детский сад я не любила точно так же. Хотя везде там была успевающей и ведущей. И книжки так же читала вслух вместо воспитательницы ( потому что хорошо читала с пяти лет). Ненавидела уроки, когда надо было из бумаги складывать нечто. Помню, как рыдала над двутрубным пароходом, который никак не выходил. Так я его и не сложила. Мальчик - сосед по парте свернул его за меня. Воспитательница наказала и его и меня. Меня - за слёзы. Его - за доброту. Так и стояли вдвоем. В соседних углах. Ненавидела вечер, когда приходилось ждать дольше остальных свою маму, потому что та ехала с работы около часа - такой же п/я - судостроительный завод на краю города. А я стояла, припечатав нос к стеклу и, надышав вокруг лица, щурила глаза на фонарный свет, чтобы вокруг появилась радуга. И школу не любила, хотя училась почти на одни пятёрки. Лишь институт вспоминаю светло. Группа была дружная, никто не завидовал моим отличным отметкам, не злился. Напротив, любили. Они меня - за то, что имея феноменальную память, я сдавала экзамены первая без подготвки, а они списывали за это время, что могли. Всем объясняла и решала задачки, помогала. И дома у меня бла протоптана народная студенческая тропа. Я их любила. Просто за то, что они были. А может быть за то, что я им была нужна....
Сейчас в моей жизни детский сад. Только за мной никогда никто не приходит. Памяти больше нет. Знаний тоже. И конец этому придет нескоро.
Знаете, я давно уже пришла к выводу, что так называемая «окружающая действительность», на которую все жалуются, что она «не нравится» - это, на самом деле, огромная иллюзия нашего сознания. Действительность зависит только от того, какими глазами мы на нее смотрим, что именно хотим увидеть - свет или грязь. Ведь действительность - это мы сами и такие же люди, как мы. Она не существует без нас. Более того, мы сами ее же и творим. Своими руками.
Поэтому все относительно. Есть люди, которые, живя в самых благополучных условиях, недовольны всем на свете. Есть и те, кто, находясь даже на самом «дне», радуются каждому мигу своего существования и благодарят Бога за каждый свой вздох.
Самый необыкновенный в своем роде акафист «Слава Богу за всё», являющийся по сути апофеозом радости Жизни, был написан человеком, находившимся в концлагере...